Мои лодыжки, колени и запястья были туго скручены верёвками. Только глаза не были завязаны, и при свете фонаря я увидел в ногах своей койки — как вы думаете кого? Аббата и хозяина таверны!
Накануне вечером широкое белое лицо хозяина, казалось, не выражало ничего, кроме глупости и страха. Теперь же, напротив, каждая его черта дышала жестокостью и злобой. Никогда ещё я не видел такого свирепого негодяя. В руке он сжимал длинный, тускло поблёскивавший нож: Аббат же держался с прежним утончённым достоинством. Наши глаза встретились, и он, опершись о деревянную спинку кровати, стал молча смеяться, навалившись на неё так, что она затрещала.