Картина из авторского альбома живописи и графики “Александр Оболенский” издательства М.Скарус, Москва 2008. Посмотреть развороты альбома можно по ссылке:
https://illustrators.ru/products/6473

Глава из повести "ГОРОД - ОСТРОВ"

ЛАЗАРЬ

Лучший подарок – это не мёд, как Винни Пух поёт, а крест – для некрещёного. А для крещёного и мёд подойдёт. (из рассказа девочки Дуни четырёх лет).

Коля спросил меня:
- Ты крещёная?
- Нет, - огорчённо ответила я.
- В Бога веришь?
- Да, - прошептала я.
- Сходи к отцу Лазарю: церковь найдешь, иди по ручью.
Ноги сами привели меня к маленькой церкви на восточной оконечности острова. Путь к ней шёл вдоль извилистого ручейка, тихо струящегося сквозь лабиринт больших и малых камней, поросших лишайником. Подойдя ближе, я услышала удивительное пение. Храм был сложен из больших валунов и стоял на возвышенности. Небольшой второй придел подмыло водой, он опустился прямо в русло. Я робко зашла внутрь. Под куполом храма раздавалось тихое необыкновенное пение, но никого не было. Вдруг появился священник и сказал: «Пойдем, Татьяна, я давно тебя жду».

…Я крестилась в необыкновенной купели. Пол и стены малого придела находились намного ниже центра и были на метр наполнены родниковыми водами, словно небольшой бассейн. Весь интерьер церкви заполняли большие фрагменты фресок. Росписи красного цвета изображали горний ангельский мир. Огромные огненные шестикрылые серафимы, изображения животных, одно подобно льву, второе подобное тельцу, третье с лицом человека, четвёртое - летящий орёл. Горящие алые колёса - престолы, исполненные множеством очей. Удивительные глаза и крылья полыхали повсюду, взлетали вверх и опускались под воду. Самым большим было изображение воина с мечом в сверкающих золотых латах - архангела Михаила. В затопленном приделе стояли под стеклянной водой мерцающие тяжёлые латунные подсвечники, на них играло солнце и казалось, что горят под водой свечи. Пол был узорно выложен керамической плиткой. По шахматам плиток плавали малиновые и оранжевые рыбы, в трещинах шевелились розовые клешни крабов…

«Крещается раба Божия Татиана во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа. Аминь». Окунаясь в ледяную чашу купели в окружении небесного воинства, я закрывала глаза и видела осыпающиеся золотистые блики, словно дождь звонких золотых монет из заоблачных сокровищниц. Своды храма поднимались, трепетали красные крылья. В моих ушах пели тысячи серебряных колокольчиков. Вся моя тоска и боль истончалась и стекала вместе с водой. Вся моя скучная злая жизнь осталась за этим хрустальным морем.
«Теперь ты раба Божья, Божий младенец и дочь Отца Небесного. Все грехи тебе прощены и смыты водой святого крещения», - сказал отец Лазарь. - «Тебе открыта дверь в нашу далёкую небесную родину - Царствие Небесное».
Отец Лазарь был монахом, игуменом. Риза батюшки сшита из простой холщёвой ткани (шил её сам). Правая сторона одеяния чёрная, опалена огнём. Когда он кадил, из тлеющих углей кадила вырывался огонь. Лазарь был невысоким старцем с красивой седой бородой и карими глазами, в отличие от голубых глаз жителей Города - Острова. Поговаривали, что пришёл он с нижнего твёрдого мира по своей воле и знал тайную тропу назад. Стал восстанавливать и обустраивать брошенную церковь, отмыл фрески и перекрыл досками крышу, восстановил купол и крест. Ему помогали жители: десяток женщин во главе с почти глухим дядей Федей, который громко сетовал, что не купил себе слуховой аппарат, потому, что только немецкие были в магазине. «Как я по-немецки буду понимать?» - возмущался он.
Голос у игумена Лазаря был тихий и сбивчивый, но когда он цитировал слово Божие, голос его пел. Заново осветив храм, радостно сказал своим немногочисленным прихожанам: «Сегодня мы восстановили храм Божий, будем здесь служить и, наверное, прославимся!» Потом на секунду смутился и уже тише произнёс: «А может и посрамимся». Поднимаясь по узкой винтовой лестнице на колокольню, любил повторять слова Христа: «Входите тесными вратами, потому что широки врата и пространен путь, ведущий в погибель, и многие идут ими; потому что тесны врата и узок путь, ведущие в жизнь, и немногие находят их».
Старушки несли в церковь круглые вязаные коврики, вышитые полотенца, пластмассовые и живые цветы. В храме начались богослужения, и я стала ходить на службы и учиться петь. В церкви оказалась замечательная акустика: среди валунов в стены вмурованы пустые глиняные кувшины. Я пела вместе со всеми незнакомые слова молитв, и они осыпали меня как дождь из алмазных крупинок.
В тёмные вечерние часы ярко горели свечки, выхватывая из темноты пурпурные крылья огненных духов. Иногда храм посещали незнакомые высокие сухие женщины в расшитых бисером платках. В зыбком свете свечей я разглядела на их длинных шеях мерцающий перламутр крупной рыбьей чешуи. Остроносый профиль одной из них вдруг на доли секунды превратился в голову рыбы.
Заходил в храм нелепый человек в спортивном костюме с ключом на шее. У него была птичья голова: остренький носик - клюв, серые редкие пёрышки на плешивой голове. Звали его КайчИбрис по фамилии КайчибрЁс. Он оглядывал всех своими блестящими птичьими глазами и радостно восклицал: «Пасха красная!»
Однажды отец Лазарь исчез. Одна из старушек со слезами шептала, что его убил бандит пропойца в нижнем мире. Недаром священник всё шутил, что пора собираться в «Могилёвск». «Неправда!» - не соглашалась другая женщина. - «Помните, что говорил батюшка? Ангел вострубит трубою, и мёртвые воскреснут. Посмотрите, как ангелы на наших стенах трубят! Он живой. Он других людей спасать ушёл!»
На нас с иконы смотрела Пресвятая Богоматерь, утешая ласковым взором. Мы плакали и пели: «Да воскреснет Бог, и расточатся врази Его, и да бежат от лица Его ненавидящии Его…»