Борис поднял глаза.
Перед ним стояла Кали.
Это была раскашенная статуя в человеческий рост, с блестящими разноцветной эмалью глазами, зрачки которых глядели огненно и страшно. Одна из её четырёх рук держала настоящую дамасскую саблю с древним чёрным лезвием. В другой была мужская голова в надувшемся полиэтиленовом пакете, тоже настоящая - со смутно видной козлиной бородкой, пятнами разложения и отчётливо различимой серьгой в прижатом к полиэтилену ухе. На талии богини висел передник из человеческих рук, целомудренно скрытых рукавами рубашек, платьев и пиджаков, видны были только истлевшие до костей кисти, скреплённые тонкой золотой проволокой и стянутые кое-где полосками высохшей кожи. Эти подшитые к поясу разноцветные рукава придавали облику Кали что-то пёстро-цыганское. И ещё вокруг неё словно витала какая-то древнеиндийская пыль и копоть, - то, что в романтических источниках принято называть "ароматом веков".