ПИСЬМО ИЗ СЕЛА КСЕНОФОНТОВО

Милостивый Павел Ильич, ты наш господин и благодетельнейший из всех помещиков.

Пишет Прохор Андронов, староста села Ксенофонтово, вотчины твоей.

Хочу сообщить какая беда стряслась. Случилось так, что на вечерней зорьке услыхали мы, как кричит кто-то от опушки и кобыла там ржёт, бьётся. Не мешкая кинулись все, даже которые порток ещё не носят, оттого что молоды. Похватали что подвернулось под руку, кто топор, кто заступ, а заполошный Федька так спешил, что ничего не привооружил и прибёг змей первым. Увидал он разгром, смекнул что приказчика твоего с кобылой медведь задрал насмерть, а после того как задрал, в лес сбёг, не иначе убоявшись людей. Выворотил тогда Федька колесо у телеги и кинулся следом. Как остальные прибежали, Федька с видом диким из кустов как раз ужо вышел и сказал, что ведмедя не видел, а не разобрав в ивняке, отхлопал колесом жеребёнка, спутав с косолапым.

Выволокли того жеребёнка и диву дались - голова баклажаном, лысая и вздутая как от водянки, ни глаз, ни гривы, ни ушей (поди отпали), ноги гнутые, да заместо копыт пальцы ногтистые, длинные, как у мельника Варлама. Сам весь черный, очень костистай, мослатый и гладкий, как рояля.

Смекнул я, что эт конек-горбунок видать иноземный, коего ты, отец наш Павел Ильич, прислал выходит к праздникам, в ответ на наши жалобования и прошения умалить барщину. Знать пристяжным вместе с приказчиком отправил коника, а его вот мужик-охламон чуть не насмерть пришиб.

Но ничего, потом жеребчика горемышнаго опарой и брагой отпаивали, в бане грели, выходили. Как родного всяк горбунка привечал, жалел и оглаживал, со стола да с хозяйства нёс ему, когда сласти, а когда и просто репы мятой аль яблок прелых, все слепенькому в радость, все в удовольствие. Вот так и прижился. Ксенофонтом кличем. Под седлом ходить выучился, плуг таскать, по деревьям и домам лазать, даже в реке плавать на манер налима, сети рыбарям заводит. Хвостом подлесок косит, да охапкой носит Федьке. Прохору корову пропащую из полыньи вытянул. Зверя лесного и людей лихих оружных к деревне не пущает.

Как совсем пообвыкся наш горбунок, так и вовсе, на диво всем, яйца стал нести, да какие яйца: размером с бочонок, мясистые, сочные, только прекислые, мы их вымачиваем в зольной воде и вялим апосля, со сбитнем лучшая забава. Цыплята из тех яиц или жеребята, в ум не возьму, на манер раков как бы, вот какое родится. Однако ж, если цыплака такого растить, то становится он дик и буен аки петух, норовит за бабами и поросями бегать, того озорства не дозволяем им.