Интервью: Евгений Юкечев, издательство и журнал «Шрифт»

Сегодняшняя публикация необычна по нескольким причинам. Во-первых, интервью с редактором нишевого издательства еще не делали, во-вторых, увязать тему шрифтов с иллюстрацией поначалу казалось невозможным, но в процессе общения с Евгением Юкечевым, главным редактором журнала и издательства «Шрифт», наметилась общая линия, которая позволила раскрыть тему симбиотики шрифта и иллюстрации в рамках издания. 

Ссылка на журнал: https://typejournal.ru

Ссылка на магазин издательства: https://shop.typejournal.ru

— Евгений, добрый день! Вы разрабатывали шрифты для разных изданий, и насколько помню, идея журнала «Шрифт» пришла к вам, когда учились в «Британке» на курсе Ильи Рудермана. Что явилось толчком к тому, что журнал увидел свет?

— Спасибо за ваш интерес. Меня радует то, что сегодня и графические дизайнеры, иллюстраторы все больше уделяют внимание шрифту и типографике как языку и как средству выражения смыслов.

Отвечая на ваш вопрос об издательстве и журнале «Шрифт», хочется отметить, что в следующем году журналу исполняется 10 лет: мы запустились в 2013 году. А издательство появилось годом позже, с выпуском первой книги — очерка Владимира Венедиктовича Ефимова «Гражданский шрифт и кириллический Киш». Сначала у нас не было мыслей о том, чтобы разворачивать полноценную издательскую деятельность. Хотели раз в квартал публиковать небольшие брошюры на основе опубликованных материалов журнала.

Книга «Гражданский шрифт и кириллический Киш», источник: typejournal.ru

Но аппетит приходит во время еды, и после выпуска первой брошюры мы задумались о выпуске других изданий. Так, в течение года спланировали издательскую программу, в которую входят монографии, переводная литература, исследования и прочие жанры . Последние пару лет она была настолько насыщенной, что у нас снизился ритм выхода журнальных материалов.

Тем не менее, формат журнала нам интересен, и в этом году планируем усилить его за счет увеличения количества статей и переводных материалов.

Журнал, его идея, действительно появилась во время обучения на курсе «Шрифт и типографика» в Британской высшей школе дизайна, его курировала Илья Рудерман. И после полугода обучения появилось представление о том, что русскоязычной информации о типографике и шрифте, особенно на момент начала 2000-х годов, катастрофически не хватает. У нас было определенное наследие советской школы, некоторые издания 90-х годов и огромный пробел, который проявился на стыке времен и технологий, когда наступила «цифровая эра». И все, что произошло в профессии шрифтового дизайна, отразилось и на литературе. Вакуум и тишина, которые длились пару десятилетий, сегодня довольно успешно преодолеваются — стремительно растет русскоязычное сообщество дизайнеров шрифта, типографов. На момент моего обучения практически ничего не было (кроме сообщества в ЖЖ), и большинство  материалов, которые мы получали на курс, были иностранными: англоязычными, немецкоязычными; их приходилось переводить.

У меня с однокурсниками появилась идея журнала в виде сайта или блога с регулярно обновляемым контентом. Я принес ее Илье и мы решили назвать его Newtype — у меня даже сохранилось несколько макетов этого журнала, который, впрочем, так и не увидел свет. Поскольку у меня был опыт редакционной работы с многостраничными изданиями, я понимал, как построить работу редакции и структуру издания. Но ни у кого не было ресурсов и времени на запуск такого проекта, только энтузиазм. На этом все и остановилось, журнал New Type остался похоронен в фотошопе.

Фрагмент разворота книги «Много букв», источник: typejournal.ru

Через два года наступил момент, когда Дима Барбанель проявил инициативу с проектом Campus, который предполагал обучение дизайнеров на протяжении нескольких месяцев: за городом, отрешившись от работы, семей и иногда себя самих. Это была некая миниатюра Баухауза с интенсивными практиками. На защиту этого проекта, когда Дима встречался с Яндексом и представлял концепцию, я также был приглашен, где высказал идею запуска журнала о шрифте. Команда Яндекса во главе с Лолой Кристаллинской поддержала наши идеи, и Илья Сегалович благословил проект, мы получили финансирование. Это было великое и необходимое решение для того, чтобы начать заниматься проектом. Ведь без денег это осталось бы очередной сожженой инициативой, а так мы получили все ресурсы на первые полтора года работы: разработали сайт, проработали издательскую политику, составили редакционный план, сформировали гонорарный фонд.

После публичного анонса о планах запуска журнала со мной связался дизайнер, редактор и замечательный автор Рустам Габбасов и предложил своё участие. Мы довольно быстро сдружились и с тех пор мы тянем лямку вместе. Мы пригласили талантливых и редких авторов, потому что финансирование дало нам возможность оплачивать их труд. Любим вспоминать эти времена, потому что было несколько парадоксальных случаев, когда с нами работали авторы, писавшие и для нас, и для Esquire, и ставки у нас были сравнимы или даже чуточку выше.

На снимке: страница журнала «Шрифт»

Это позволило финансировать редкие исследования и дать возможность зарабатывать уникальным специалистам. К сожалению, эти времена быстро закончились, но получив такой бустер, мы поняли и суть нашей работы, и увидели эффект от нее. Когда журнал вышел и проработал первые полтора года, стала ясна необходимость дальнейшего развития, и, воодушевленные, мы продолжили работу, даже когда финансирования не стало. Это было испытанием для всех, и я очень благодарен команде «Шрифта» за стойкость и верность делу.

Как раз тогда мы активно занялись развитием издательства, подключили краудфаундинг для сбора средств на выпуск книг. Это и стало следующим этапом развития, мы получили возможность издавать публикации на средства, полученные от подписчиков и читателей. По другому мы не смогли бы профинансировать эту работу.

— Получается, ваши проекты закрыли необходимость в той информации, которой не существовало попросту? Это ведь тоже дало толчок к развитию отечественной типографики, словолитен. И развитие продолжается, благодаря книгам, которые вы издаете.

— Радостно думать, что наша инициатива пришлась своевременно и развитию профессии, и технологий. Нам отчасти повезло оказаться в нужном времени и месте. Лестно думать, что наш вклад в развитие профессии и отрасли существенный. Я тут зацеплюсь за ваши слова о том, что наша деятельность закрыла потребность в информации. Верю, наоборот, в то, что мы открыли потребность в профессиональной информации. И то, что мы начали делать, скорее всего дало возможность многим людям посмотреть на искусство шрифта и типографики как на интересную и емкую область знаний. Интерес к ним стал возрастать, это видно по проектам, которые появились в последующие годы: прекрасно стартовал type.today и их журнал, появились новые книги неспециализированных издательств. Тот же МИФ выпускал книги о типографике. И действительно, русскоязычное сообщество стало намного активнее, и мы видим блоги, каналы, посвященные шрифту и типографике. Остается только экономический вопрос, издательское дело редко бывает сверхприбыльным, скажем так, особенно если оно специализируется на узкопрофессиональной литературе . В России сегодня есть издатель Дмитрий Аронов, выпускающий прекрасные книги о дизайне и типографике, Студия  Лебедева и пожалуй все.

Видимо, и правда закрывается уровень спроса, который есть сейчас. Хотя хочется, чтобы он рос.

— Так сформировалось с начала 90-х годов, что российские дизайнеры воспринимают шрифт как нечто само собой разумеющееся. Даже сейчас видна проблема, когда дизайнер просто подбирает шрифт под макет книги или сайта. И хотя некоторые издания разрабатывают собственные шрифты, которые эмоционально и технически помогали транслировать смысл издания. Сейчас развитие отечественной типографики тоже помогает формировать культуру дизайна, не только шрифтового. Ведь шрифт, слово используется повсеместно, начиная от постера и заканчивая брошюрой или годовым отчетом какой-то корпорации. Как вы считаете, получается ли благодаря доступности информации, формировать культуру дизайна, и шрифтового в частности?

— Короткий ответ — да, получается. Видно, насколько осознаннее, глубже и интереснее стали появляться проекты вокруг, причем в самых разных областях дизайна. Дизайнерам самим стало интереснее копать глубже, исследовать типографические нюансы, и работать с уникальным материалом: эксклюзивными или собственными шрифтами. И как раз по количеству таких проектов можно сказать, что ситуация в культуре отечественного дизайна меняется. Нюансы только в темпах этих трансформаций. Если начать сравнивать себя с западными странами, то поймем, что нам еще есть куда расти. С другой стороны, многие дизайнеры и сегодня воспринимают шрифты просто как часть программного обеспечения. Помним, что в 90-е годы многие, да и сам я, приобретали коллекции шрифтов на компакт-дисках: там были сотни и тысячи начертаний, которые просто устанавливались на компьютер и использовались. Никому и в голову не приходило, что это объекты авторского права, ряд из которых вообще произведения искусства. Так что в прошлом, мне кажется, хоть косвенно, но пиратом был каждый, кто так или иначе занимался дизайном.

Фрагмент разворота книги «О шрифте», источник: typejournal.ru 

Думаю, многим знакома такая картина. Новый проект, нужно подобрать для него шрифт. Открывается окно выбора шрифта и в этой тонне наименований дизайнер начинает простым перебором выбирать гарнитуру. Это очень потребительский подход, который не дает возможности аргументированного, осознанного выбора визуального типографического языка. Не возникает даже повода задуматься о том, что и как нужно сообщить.

Я верю в то, что многие дизайнеры сегодня, прежде чем открывать окошко с выбором шрифтов, имеют способность и возможность понять, что они там хотят найти. А может, и сразу идут в словолитню или к шрифтовому дизайнеру, и способны точно сформулировать, какой им нужен шрифт. Вот это уже ближе к культуре шрифта, осознанности в его использовании. И конечно, не обойти вопрос знания предмета.

Ведь для того, чтобы выбрать шрифт, нужно подробно представлять себе, какие его параметры или детали важны для той или иной работы. С этим пока много проблем, потому что в России сложно с системным шрифтовым, типографическим образованием. Ему предстоит сформироваться, эта отрасль еще очень молодая, особенно если сравнивать с европейскими университетами и с культурой шрифта и типографики, которая уже насчитывает не десятилетия, а целые века. У нас в этом смысле поломанная история.

— Коснемся взаимосвязи иллюстрации и шрифта. В начале нашей беседы я упоминал книгу Фаворского. Я общался с редакторами издательств, например, «Эксмо». Там иллюстрация помогает доносить смысл текста, чаще всего художественного. Вы, как главный редактор издательства и журнала, как считаете, насколько узкая тематика издаваемых книг имеет потребность в дополнительной расшифровке смысла текстов?

— Интересный вопрос, Артем. Апелляция к Фаворскому и участие иллюстрации в книге и ее союз с типографикой, шрифтом — одновременно достаточно прикладной и философский. У Фаворского есть прекрасный дар — глубоко, убедительно, но, вместе с тем — заумно, объяснять очень тонкие визуальные моменты. Своим густым языком начала XX века, через который сложно пробираться. Но имея возможность их понимать, сам обретаешь ключи к расшифровке смыслов. Так вот Фаворский наглядно иллюстрирует союз иллюстрации и шрифта на уровне интонации, пятна, пластики. Если посмотрим его ксилографии, помещенные в книгу, то увидим равномерность разворотов, страниц, распределения композиционных пятен. Этот самый союз он очень подробно описывает и приводит массу примеров.

Фрагмент разворота книги «О шрифте», источник: typejournal.ru

В нашей книге «О шрифте» мы развиваем эту тему другими примерами и иллюстрациями. Один из хрестоматийных примеров качественного союза иллюстрации и набора можно наблюдать в «Сне Полифила» — настолько гармонично там одно дополняет другое.

Вот это искусство и умение типографа или дизайнера чувствовать тональность иллюстрации и типографики, на мой взгляд, осталось только в книгах классического, высокого образца и почти недосягаемым сегодня. Даже в тех книгах, которые выходили в начале и середине ХХ века, когда человек был ограничен в технических средствах. Это очень важный момент. Те физические ограничения, которые испытывал типограф, наборщик, художник, давали удивительный импульс или шанс находить гармонию внутри них.

Далеко за примером ходить не нужно. Если мы говорим о ксилографии, а художник, который делает иллюстрацию под конкретную книгу, сам выбирает плотность штриха, масштаб. Это сегодня у нас нет проблем с масштабированием: букву или знак, предназначенный для сноски, можем взять и растянуть на разворот, сделав его кеглем в 300 пунктов. И тем самым исказить функциональность графики знака. Раньше это было элементарно невозможно. Те ограничения, которые давала нам доцифровая эра, гарантировали, что при условии последовательности действий, специалист получит убедительную и правильную работу. Сейчас у нас полная свобода действий, и отсюда большая ответственность за результат. Не будем скрывать, что большая часть людей, работающих с дизайном, в лучшем случае приобрели быстрые знания, либо они самоучки. Причем ни то, ни другое не может быть отрицательным качеством. Но отсутствие базовых знаний, буквально пропедевтических представлений, лишает дизайнера возможности опереться на какой-то опыт. И он вынужден оставаться в границах эксперимента и позиции «я — художник, я так вижу». Это приводит к появлению работы вне зоны критики, как мы ее называем при обсуждении шрифтовых работ.

Например, если видим, что шрифт фантазийный или суперакцидентный и видно, что это настолько авторская работа и мир, что в него нет смысла вторгаться — объективных критериев для оценки очень мало или их вовсе нет. Тогда мы и говорим, что визуальное высказывание прекрасно и оно находится вне поля критики. Вот зачастую работы дизайнеров находятся как раз в этом поле.

​​

Фрагмент разворота книги Эрика Гилла «Эссе о типографике», источник: typejournal.ru

Возвращаясь к вопросу о том, как в наших книгах используются иллюстрации. Типографика и шрифт лично для меня имеют очаровательную силу: она может оставаться функциональной и инструментальной при превращении в текст, а может быть фигурой, образом, иллюстрацией при превращении в форму и пятно. Например, в недавно изданной нами книге «Эссе о типографике» Эрика Гилла есть прекрасное наблюдение о том, что буква не иллюстрирует предмет, она сама есть предмет. Это то свойство, которое позволяет при работе со шрифтом и типографикой обходиться только формами знаков. В наших книгах много иллюстраций, но они помогают понять процессы или технологии. Руководствуемся теми же принципами, который упоминал Фаворский: гармонией на полосе, уравновешенностью пятен. Но заказывать иллюстрации в помощь тексту приходится крайне редко. Вот для наших открыток часто любим использовать работы советских художников, работавших на стыке с типографикой и это для нас скорее декоративный момент, хоть и эмоциональный, яркий. Например, последняя открытка у нас была с иллюстрацией Сергея Чехонина — отпечатали высокой печатью вместе с «Демонами печати». Получилось здорово, но это больше праздничный формат для нас. В книгах обходимся типографическими средствами.

— Получается, что сам шрифт, буква его, может являться смысловой иллюстрацией. Если вспомним те же буквицы, которые при помощи добавления декоративных элементов превращаются в полноценную иллюстрацию, при этом не теряют функциональности, остаются читаемыми буквами.

— Да, например, в книге «Много букв» к этому приему мы возвращаемся регулярно: там можно увидеть большие буквы, о которых мы говорим в тексте, но при этом их основное назначение — явить себя. Так, например, я размещал букву из шрифта Genath, разработанного Франсуа Раппо. Я ее совершенно бессовестно поставил на всю страницу в рост, потому что считаю ее форму и контур, баланс белого и черного удался художнику настолько, что на нем зависаешь в течении нескольких минут. И другие буквы появились там именно потому, что их нельзя не осмотреть, буквально ощупав взглядом. Так можно получить те впечатления, переживания и удовольствие, которые может дать графическая форма. 

Фрагмент разворота книги «Много букв», источник: typejournal.ru

Здесь интересная мысль с вашей подачи может развернуться, что переживания от хорошей, талантливой иллюстрации и от графики буквы — очень схожи. У нас есть возможность ее оптически ощупать, то есть пройти по ее деталям; есть эмоциональный отклик при зрительном контакте, переживания, ассоциации; есть послевкусие, которое сопровождает процесс чтения и обогащает его. Поэтому в некоторых случаях можно ставить знак равенства между иллюстрацией и шрифтовой графикой, они очень похожи по эмоциональному воздействию на зрителя. И рассматривая работы Фаворского, его ксилографии, графически они настолько ясны и многогранны, что переживания, которые формируются от визуального контакта с буквой и иллюстрацией, становятся тождественны. Как ему это удавалось — непонятно, нам остается только наблюдать и восторгаться.