Интервью с Романом Писаревым

https://illustrators.ru/users/Pisartist

Роман, как начиналась ваша карьера в Великобритании?

Одна из моих знакомых представила меня своему давнему другу, известному путешественнику-яхтсмену Питеру Ханкоку как очень хорошего (по ее разумению) художника из России. Питер в свою очередь познакомил с  художницей, которая использовала его колоритную внешность при создании образа капитана Крюка для книги "Питер Пэн". Так для меня и открылись двери в мир профессионального искусства… через лондонскую мастерскую всемирно известной художницы  Паулы Рего. Посмотрев мое скромное портфолио,  она предложила мне обратиться к директору известного далеко за британскими пределами издательства Folio Society, которое с ней сотрудничало, милостиво разрешив использовать ее громкое имя в качестве рекомендации. Потом я исполнил несколько иллюстраций для «Острова сокровищ»…  И получил заказ. Обстоятельства снова «стеклись» в мою пользу – издательство искало художника для иллюстрирования сборника из 16 русских классических рассказов (Гоголя, Пушкина, Достоевского, Толстого, Бунина и других) и, благодаря нашей встрече, они решили, что их мог бы оформить русский художник.

 

У вас к тому времени был опыт создания книжных иллюстраций?

Совсем небольшой. Я помог отцу оформить какой-то фантастический детектив, выпущенный Лениздатом, – нарисовал пару фигурок.  Но это меня не смущало.  В тот английский период я познакомился с хорошим коньяком. Атмосфера коньячных паров, дыма сигарет и классической музыки, как мне тогда казалось, была залогом успешной работы. Ну и соразмерно с этим я рассчитал: 16 иллюстраций – это 16 бутылок. А у моих мамы и папы был друг, великолепный книжный график Анатолий  Слепков. Услышав о моем английском заказе, он спросил меня: "Уверен, что справишься с высокой классикой?". Я ответил: "Конечно. Главная сложность – купить 16 бутылок хорошего коньяка!". "Ну ладно, – усмехнулся Анатолий Григорьевич,-  если вдруг мало ли возникнут проблемы, обращайся".

Я приступил к работе, и у меня, разумеется, коньяк пошел хорошо, а работа не очень. Помчался к Слепкову, и снова мне была протянута рука помощи – месяца три мы круглосуточно только и занимались этими иллюстрациями. Он сидел надо мной, как наседка,  показывал, объяснял, наставлял.  Под его чутким руководством было создано 12 иллюстраций, оставшиеся я уже сам доделывал в Лондоне. В результате получилась достойная серия. После которой мне и предложили "Графа Монте-Кристо" – эту книгу я уже оформил сам. 

 

Книжный художник просто воспроизводит какие-то сюжетные сцены или вкладывает в иллюстрации что-то свое?

Конечно, вкладывает. Свой стиль, свои чувства, идеи. Анатолий Григорьевич Слепков мне объяснял, что  книжный художник – режиссер иллюстративного ряда: "Это твои образы. Ты даешь героям лицо, проживаешь с ними их жизнь, пускаешься в путешествие от обложки до финального листика ".

 

Как строится ваша работа над иллюстрацией?

Обычно сначала несколько дней знакомишься с текстом, несколько раз перечитывая произведение. Нужно проникнуться сюжетом, атмосферой, собрать максимум информации. Художник-иллюстратор – как оператор в кино.  Можно тупо снимать, а можно посмотреть на героев с разных точек, придумать им  пластику.  Не случайно в английском фильме "Центурион" в одной из сцен использован мой композиционный ход  для иллюстрации к книге Розмари Сэклиф "Орел Девятого легиона". 

Главное в искусстве мысль, важна идея – композиция. Я работал над эскизами к "Донским рассказам" Шолохова . Их в отличие от "Тихого Дона", который зачитан до дыр и проиллюстрирован множеством прекрасных художников, особо не оформляли.  Я просто для себя, для души делал наброски (Роман Писарев достал блокнот с множеством эскизов). Например, для рассказа "Родинка" (пожилой казак- атаман убил в бою комиссара,  а потом, когда снимал с него сапоги, по родинке определил, что это его единственный сын) у меня родилась идея с окнами и ставнями. Книга – дом, а иллюстрации – окна. Ставни открываются – книга начинается. Читатель через окна как бы смотрит в дом или, наоборот, из дома. И видит, что происходит внутри и снаружи.  Вот отец в первый раз сажает сына на коня, а вот он лишает его жизни... 

 

Эскиз к рассказу "Родинка". Фото: из личного архива

 

В вашем блокноте очень много эскизов для такой коротенькой книжки. Много похожих версий одной картинки – почти как в мультипликации.

Я выискивал изобразительный язык, нащупывал путь к иллюстративному ряду.  А прежде чем эти эскизы сделать, все лето колесил по станицам, хуторам и музеям вокруг моего родного Каменск-Шахтинского. Перефотографировал всё, что мог: в музеях одежду и амуницию, а по хуторам – дома и ставни на окнах. Изучал характерные типы казаков... Это целая исследовательская работа. 

 

Иллюстрирование классической литературы – дело серьезное. В вашей работе находится место для юмора, для каких-то приколов?

Ну да – живой ведь человек! Я иногда вставляю в иллюстрации всякие забавные детали, что, наверное, тоже можно назвать моим стилем. Например, в английских "Трех мушкетерах" я сделал Дартаньяна с лицом Михаила Боярского, а при осаде Ля Рошели мушкетеры употребляют благородные вина из граненых стаканов…

Иллюстрация Романа Писарева к роману "Три мушкетера"

 

Когда англичане попросили меня проиллюстрировать «Тысячу и одну ночь», я для экономии времени читал сказки не на английском, а на русском языке. Когда сделал уже все иллюстрации и начал сверять с оригинальным английским текстом, то обнаружил ужасающую разницу – антураж одних и тех же сказок в русском и английском переводах существенно отличался. Наш перевод был более насыщен интересными для иллюстрирования деталями – изобиловал дивами, колдунами, летающими конями, драконами... Но я смог убедить издателя, что моя концепция более выигрышная.

Иллюстрации Романа Писарева к сказкам "Тысяча и одна ночь"

 

В России в последнее время книжный бизнес сильно просел из-за кризиса, да и вообще люди стали меньше бумажные книги читать. В Англии с этим как? Стало меньше заказов?

Я заметил, что книги с хорошими иллюстрациями всегда востребованы. Да и нет в Англии кризиса такого серьезного. Многие издательства там процветают, на них работают хорошие художники. Сравните. Иллюстрация, которая в России стоит в лучшем случае 5 тысяч рублей, в американском издательстве – порядка 5 тысяч долларов.   Англичане извиняются, что мало платят, но ты там проиллюстрировал книжку, и потом можешь год жить спокойно. К тому же в  России деньги тебе не всегда сразу перечисляют, а растягивают выплату на какое-то время. А могут и вовсе не перечислить. В Англии такое исключено. 

В России практически ни одно издательство не платит нормально.  Да еще и отношение жлобское. Мне одно известное издательство несколько раз предлагало нарисовать им обложку. За смешные 15 тысяч рублей. Я согласился. Даже пошел навстречу редактору и не настаивал на обязательном в таком случае заключении договора. Четкие сроки они не обозначили, попросили лишь не затягивать. Я нарисовал, отослал, получаю ответ: «Мы опоздали, нужно было сдать  работу вчера».  Издательства на писателях и художниках хорошо зарабатывают, но на них же и экономят. И выходит замкнутый круг. Книги не раскупаются еще и потому, что в них дешевые иллюстрации.  

Раньше в СССР как было: при издательствах существовали худсоветы. Они следили за качеством книг. У художника имелась возможность проявить инициативу – обратиться в издательство. Но для этого надо было иметь веские основания – быть хорошим профессионалом. В Союзе художников можно было получит грант на иллюстрацию книги. Допустим, хочу я проиллюстрировать «Донские рассказы», выхожу на худсовет. А он в случае положительного решения, дает возможность работать на творческой даче на полном гособеспечении.  Благодаря этому у нас раньше издавалось много хороших книг. А сейчас художников немыслимое количество, подавляющее большинство – очень слабые, среди них всегда найдется тот, кто  согласится работать за копейки.

 

Почему стало так много слабых художников?

Потому что сейчас многие институты, даже технические, в погоне за деньгами начали художников выпускать. Стало много платных студентов. Я у одного такого, который совсем не тянет в рисунке, спросил: «Почему ты пошел в искусство, а например, не в науку? Может из тебя получился бы Ландау или Перельман». Он ответил: «Для этого надо математику знать». Но ведь художник, он тоже должен знать много всяких «математик»! Раньше 5-6 раз поступать в Мухинское – это считалось нормально, а некоторые поступали с десятого раза. Сейчас за деньги можно все. Людей затаскивают в институты практически с улицы, что отражается на качестве подготовки и снижает общий уровень искусства. Я видел, как у сильных ребят, попавших в слабые группы, падал уровень мастерства, потому что думать уже не требовалось – все, что ни нарисует, будет хорошо. А раньше в Мухе мы кайфовали от учебы. У нас была негласная конкуренция. Мы старались быть достойны друг друга. В жизни – друзья, в искусстве – враги. У меня знакомые преподают в Мухинском училище, они говорят, что подобного сейчас не наблюдается. 

Доступность платного обучения развращает не только  студентов, но и преподавателей. Я когда стал деканом факультета в вузе, вынужден был уволить большинство преподавателей. Многие не соответствовали занимаемой должности и переманивали ребят на какие-то свои частные курсы. Говорили: «В группе ты нормально живописи не научишься, а если  будешь ходить ко мне в мастерскую на индивидуальные занятия, тогда есть шанс». Получалось, что студент платил дважды, а хорошим художником так и не становился. 

Есть, конечно, в искусстве сильное талантливое ядро, но вокруг них много трутней и мух. Сегодня выпускаются легионы художников, которые никому не нужны и ни на что не способны. И им ничего не остается, кроме как пиарить себя. «Творец» покрасил два мусорных бачка – один в красный цвет, другой – в зеленый.  И написал целую книгу, для чего он это сделал, что хотел этим сказать.  В Европе это именуется personality: он, видите ли, считает, что искусство должно быть именно таким, а кому не нравится, тот его просто не понимает. Но человек должен заслужить право так говорить. Пикассо, один из основателей кубизма, в то же время был одним из лучших классических рисовальщиков ХХ века. А тут получается, человека даже близко в искусстве нет, а он уже что-то «считает». По этому принципу все сейчас строится. Сегодня же на выставки стало неинтересно ходить. Раньше выставка – это была песня. Приходишь, посмотришь, и хочется работать – руки чешутся. А сейчас…  Последняя выставка, которая ярко запомнилась, была в начале 90-х в Манеже. В этом смысле мы скоро приблизимся к Западу. Нас от них всегда отличало то, что в России художники в основной своей массе были думающими людьми и профессионалами высокого уровня. 

Иллюстрация Романа Писарева к произведению В.Набокова "Красавица"

  

Разве на Западе художники меньше думают?

Думают, но, вероятно, другими категориями. Категориями псевдоискусства. Чтобы покрасить мусорный бачок, не обязательно становиться художником.  

Еще у них, на Западе, принято быть специалистами в узких областях. Если рисуешь классическую черно-белую иллюстрацию, так дальше и пойдешь. Мой английский издатель как-то попросил меня сделать тестовую цветную картинку к сказкам "Тысяча и одна ночь", чтобы получилось что-то среднее между персидским искусством и стилем норвежского художника эпохи модерн Кая Нильсена. Как их совместить? Я обложился книгами по искусству, сделал иллюстрацию, приношу. Издатель глядит на нее и молчит.  А я волнуюсь, спрашиваю: "Ну как, будет заказ на книгу?" Он аж подпрыгнул: "Конечно, будет! Я просто смотрю и не верю, что ты мог это сделать".  Я раньше рисовал им только черно-белую графику, а тут его поразило, что я могу, оказывается, и с цветом работать. В другой раз обращается: "А можешь сделать не пятицветные, а трехцветные обложки?" Отвечаю: "Это будет очень тяжело, но я постараюсь". За вечер нарисовал эскиз и прислал ему. И он опять в ступор впал. Не от того, что увидел шикарный рисунок, а от того, что я разрушил его стереотип. Иностранцы поражаются нашей многогранности. Наши художники – универсальны. Знают и живопись, и графику, еще и лепить умеют.  В России вообще люди очень творческие. Я вот в электрике соображаю, столярничаю, готовить могу. Приехал в Англии к одним богачам, вижу, они шикарной парадной саблей XVIII века, инкрустированной золотом, в камине ковыряются. А я сам не свой от оружия: взял эту саблю отреставрировал – так они ее на стенку повесили и теперь с нее пыль сдувают. Эразмус, зная об этих моих разных умениях, то ли в шутку, то ли всерьез спрашивал, не смогу ли я побитое молью чучело пингвина «отремонтировать» из коллекции прадедушки – Чарльза Дарвина.

 

Вы как художник-иллюстратор сами о каких книжках мечтаете? Что хотели бы нарисовать?

Я уже упоминал «Донские рассказы» Шолохова. А еще – поэзию моего земляка Николая Туроверова.

 

Вам самому какие темы больше всего нравится иллюстрировать?

Как профессионал, я, к сожалению, не всегда имею право на выбор. Вынужден делать то, что мне предлагают. Иногда наши с издателями пристрастия совпадают, а иногда нет. Но если книгу не полюбить, ее невозможно хорошо проиллюстрировать. После того, как я иллюстрировал «Хоббита», у меня проснулся интерес к всевозможным мистическим, фэнтезийным персонажам. У нас с Борисом Алмазовым была интересная идея о совместном произведении на тему «Мистического Петербурга». Пытаемся нащупать и разработать образы мистических обитателей нашего города.  Я уже придумал и нарисовал домового, водяного, пиковую даму, ведьму Невского проспекта, старого шкипера. И даже вот этого толстого котяру... (При этих словах Роман Писарев ласково погладил Йосифа.)

Иллюстрация Романа Писарева “Леший”

 

Сколько времени у вас в среднем уходит на иллюстрацию? 

Когда как. Зависит от степени сложности. За день можно одну-две успеть сделать в авральном режиме. А например, на каждую иллюстрацию к "Тысяче и одной ночи" у меня уходила неделя, в среднем по 11 часов в день, после чего опустошенный я шел гулять по ночному Эдинбургу.

 

Тяга к профессии ослабевает с годами? 

Наоборот, усиливается. Хочется много всего успеть сделать. Сейчас появилась новая цель  – осваиваю офортный станок. Судьба опять так распорядилась: англичане заказали мне тираж офортов для уникального издания – подарочной книги «Три мушкетера». Я так же азартно работаю, как в студенческие годы, как в детстве. Помню, когда-то отец прививал мне любовь к кинематографу – пересказывал многие фильмы, а я пытался проиллюстрировать его рассказы – рисовал героев, которых не видел, а только лишь представлял. Так и сегодня: премьера «Властелина колец» вдохновила меня  на целую серию иллюстраций к Толкиену, создавая которые, я абсолютно не задумывался об их коммерческом использовании.

Иллюстрации Романа Писарева  к произведению Джона Рональда Руэл Толкина "ХОББИТ"