Детские рисунки 21. Опыты с линогравюрой

Вот мы с вами и подошли к последней записи, посвященной детским рисункам. С одной стороны, не совсем справедливо называть их "детскими" в рассматриваемый период, однако "подростковые" звучат еще хуже. Историки справедливо отмечают, что исторический процесс - непрерывен, ничто не случается, внезапно возникнув из пустоты, всегда есть причины и предпосылки, движение закономерно, даже если мы не всегда можем это заметить. Рассматриваемые работы - это мои первые самостоятельные пробы и эксперименты, которые я делал исключительно и только для себя, а затем они отправились "в стол", а если быть более точным, остались аккуратно сложенными в отдельной папке. То есть именно с них, можно сказать, началась моя самостоятельная работа, которая продолжается и по сей день. С другой стороны, это все еще время обучения в школе - 10 и 11 классы, к тому же легко увидеть зависимость некоторых работ от произведений, что их откровенно "вдохновили", в чем, конечно же, нет ничего плохого. Полноценно самостоятельно рисовать я начал где-то с весны 2006 года, и это уже совсем другая история, именно с тех самых работ, которые, впрочем, предварял короткий период легкого "студенческого хаоса", и начались уже совсем недетские рисунки. Наверное, мы когда-нибудь и о них поговорим.

 

Занятия гравюрой, а именно линогравюрой - интересовали меня с раннего детства, с тех пор как в младшей группе изостудии мы получили в руки резцы. Получившиеся тогда рисунки вы могли видеть в предшествующих постах. Были там и бабочки, и батальные сцены, а последние две гравюры, которые я закончил в изостудии - были пейзажами. Поэтому неудивительно, что начиная работать самостоятельно, я решил начать именно с пейзажей.

Но, если начинать с начала, то не было бы никаких гравюр - если бы у меня не было материалов: кусков линолеума, краски, валика и, что еще более важно, резцов для работы. Все эти инструменты были подарены мне семьей художников Барановых - Виталия Степановича и Раисы Львовны. Впрочем, это был не единственный их творческий подарок мне. Однако именно благодаря им я получил возможность что-то вырезать и пользуюсь этими резцами и сегодня.

Всего было три резца: тонкий, средний и широкий. Сложно сказать, какой из них мне нравился больше, я пользовался каждым по мере необходимости. Что касается кусков линолеума, то, как вы знаете, тот, что массово производят и продают сегодня - совершенно не годится для того, чтобы вырезать гравюру. Плотной резиновой составляющей в нем немного - только сверху чуть-чуть, остальное заполнено либо меховой подкладкой, либо еще чем-то. Плотный линолеум остался в советском прошлом (либо в специализированных магазинах). Поэтому имеющийся материал я экономил как было возможно: отрезал малюсенькие кусочки, чтобы минимальным количеством штрихов изобразить что-либо - как эту деревеньку в снегу. Малый формат позволял упростить процесс печати гравюры - для этого мне требовался валик, краска, накатываемая на стекло (стекло у нас дома было, и до сих пор пользуюсь теми же кусочками, хотя один из них и разбился окончательно - сначала после того, как я оставил его на кровати, а затем раздавил усилиями силы тяжести и своей пятой точки, а затем после падения со стола), и обыкновенная столовая ложка - алюминиевая. Чем меньше краски остается на матрице гравюры - тем светлее получается оттиск. То же правило работало и с печатью с помощью листа и ложки.

В моем распоряжении было целых три небольших банки с типографской краской: синяя, алая и малиновая. Конечно же, самым интересным было смешивать эти цвета, хотя, как оказалось, результатов такой "живописи" у меня осталось немного.

Внимательный читатель скажет, что мое обращение к деревенским домикам, пейзажам и пасторалям - очевидно, раз материалами со мной поделился мастер-пейзажист. Однако несмотря на всю мою любовь и восхищение работами Виталия Степановича Баранова прямой связи с его картинами у меня нет. А вот эти два домика - в буквальном смысле "сошли" с наброска, сделанного в стенах изостудии, его я сделал с картины Владимира Алексеевича Сергеева, которая висела на стене напротив. Впрочем, на оригинальной картине, которую, я надеюсь, мы еще увидим и о которой поговорим, закатное небо ярко желтого цвета.

Вполне логично, что я обратился к разным многочисленным своим наброскам с природой, деревьями и полями. Не могу сказать, что я тогда очень старался и выполнял свою работу аккуратно и продуманно. В то время я еще не совсем понимал и осознавал, что непосредственно процессу вырезания предшествует тщательное планирование и решение, в буквальном смысле стратегия, расчет. В то время я просто брал резцы, кусочки линолеума - и резал, совершенно бездумно.

Черные оттиски - были сделаны намного позднее в стенах изостудии, всего несколько лет назад. Дело в том, что там до сих пор сохранилось то, чего мне так не хватает и сейчас - пресс для печати гравюр. Когда ты работаешь ложкой - нет уверенности, что равномерно давишь на бумагу, к тому же руки сильно устают, из-за чего возможно сдвижение листа, следствие которого становится смазанность изображения оттиска. Черная типографская краска - тоже студийная. И странно, что даже пресс пропечатал не всегда идеально.

Впрочем, не образовывалось излишек краски, которые оседали пятнами на листе бумаги, что несомненный плюс. В целом работать дома с типографской краской непросто - она не просто пачкается, что не так страшно, если под рукой ацетон, но обладает узнаваемым и резким запахом. Нюхать краску - занятие на любителя и вряд ли может добавить вам здоровья, кроме головных болей и головокружения (про остальные последствия в виде красочных галлюцинаций не знаю - не практиковал и не рекомендую).

Работая над линогравюрой в изостудии я соблюдал технику безопасности на все 150% и ни разу не порезался даже чуть-чуть. Это означало бы подвести своего педагога, который доверил нам таинство гравюры. Подвести Инну Степановну Соловьеву - было позорнейшим грехом в жизни юного студийца. А вот зато дома, когда я резал в гордом одиночестве - уже никто не видел и не мог упрекнуть меня в чем-либо. Поэтому на радостях от такой свободы я резал как угодно - направляя острие резца прямо в левую руку, резал, держа резец в левой руке, в общем, экспериментировал на славу. Результатом стало не только чувство контроля над инструментом, но и несколько красивых шрамов на пальцах - на сгибах где суставы, которые я люблю демонстрировать с особенно ностальгией и теплотой.

Некоторые из получившихся гравюр потом вошли в качестве иллюстраций в школьный журнал, о котором я писал чуть ранее. Иногда какие-то из отсканированных работ я потом чуть ретушировал в "пэйнте", в школе на уроках информатики нас ждали лишь "корветы", так что об обучении работе с какими-то графическими программами речи не было.

Конечно же, живая природа не ограничивается деревьями и лесами / полями, поэтому я понемногу начинал вырезать и разную живность, но в основном птичек да бабочек, так как считал их наиболее простыми для работы.

Опять же не могу сказать, что сильно старался над этими гравюрами, возможно, мне тогда казалось, что принцип перехода из количества в качество - работает как-то автоматически, сам не заметишь, как станет лучше, надо только сначала сделать сотни три попыток. Следующих двух птичек я "позаимствовал" с рисунка к витражу, который был сделан в изостудии (его пока в записях у нас не было):

Вы любите розы?

А я их тоже гравировал.

Ну, как гравировал, пытался понемногу со своего рисунка с натуры.

Букет с цветами специально даже вырезал в подарок для девушки из соседнего класса, к которой испытывал в то время нежные восторженные чувства, оттиском остался не совсем доволен и даже вносил корректировки акварелью и гелевыми ручками. Но потом решил, что она, дура, ничего все равно не поймет и не оценит, и ничего дарить не стал (правильное решение). Впрочем, это не помешало мне написать ей глупое многословное письмо со стихами не по-русски (неправильное решение), которое стало первым и последним (и это хорошо).

Разные совсем уж малюсенькие кусочки линолеума я тоже старался использовать - для попыток и опытов, не скажу, что из них получалось что-то выдающееся и особенное, это просто факт, эти "козявочки" тоже остались.

Разумеется, обращаясь к тематике насекомых, а именно - бабочек, были попытки переделать какие-то из ранних графических работ. Вот например, бабочка бражник, та самая, с телефонной трубкой из цветков вьюнка, но уже без телефонной трубки (это замечание, сделанной Инной Степановной я к тому времени понял, оценил и учел):

Бабочка была выгравирована на каком-то обрезке, поэтому и не может похвастаться большим числом деталей. А вот попытка сделать повторение детской гравюры с ночными бабочками, правда, уже в уменьшенном виде:

Еще бабочки, но уже по новому эскизу, который не был связан с какими-то предыдущими работами:

Помимо природы была еще одна тематика, которая меня привлекала в моих экспериментах с линогравюрой, это было средневековое оружие и желание сделать несколько батальных сцен, которыми я вдохновлялся из окружавшей меня с детства литературы (которая, надо сказать, была к тому же прекрасно проиллюстрирована).

Как было не вдохновиться видом причудливых шлемов, топориков, луков и мечей?

Правда, большая часть этих деталей и аксессуаров была вырезана на обрезках от линолеума, а вот куски получше и побольше ушли на людей.

Впрочем, вот вам и люди - дерутся (чем же еще заняться людям?). Не скажу, что получившиеся гравюры мне нравились, поэтому я особенно никому их никогда и не показывал.

А вот уже бедные "побитые" крестоносцы сдаются на волю победителя с более крупной дубиной народной войны:

Наиболее эпичными стали две вертикальных композиции с двумя противостоящими друг другу войсками - русским и монгольским и нападающим на западных рыцарей отечественным воинством. Печатал я их только один раз - в изостудии, да и то, скорее "для галочки".

 

Ради шутки вырезал на свободном кусочке монгольский лук, да так почему-то и не выкинул. Даже не знаю, зачем сохранил такую глупость. А может, в этом что-то и есть.

Последней работой стал защищающийся щитом монгольский воин, который вырезался на оставшемся неровном куске линолеума. Эта работа забавна тем, как она деформировалась и деконструировалась на последующих оттисках - мне нравятся получившиеся оттенки фиолетового и сиреневого, но разобрать, что именно изображено - уже совершенно затруднительно:

Впрочем, переход от количества к качеству все же произошел.

После этих работ я внезапно стал задумываться над тем, что и как именно изобразить. Во многом на меня повлияли советы моих педагогов - Виталия Степановича и Раисы Львовны Барановых, у которых в то время я рисовал натюрморты и которым показывал свои домашние рисунки, большое влияние на меня оказало и знакомство еще с одной семьей прекрасных нижегородских художников графиков - Михаилом и Натальей Раевыми. Обе творческие семьи поддерживали мой интерес к гравюре, об этом свидетельствует если не только моя память, но и две книги, которые были подарены ими - "Рассказы художника-гравера" В.А. Фаворского и "500 экслибрисов художников Российской Федерации" (автор-составитель Е.Н. Минаев). Насмотревшись и как следует вдохновившись работами заслуженных мастеров, я решил перейти в гравюре к тому сюжету, который всегда был рядом, но который я до этого момента не замечал...

Перед тем как начать что-то вырезать, я стал готовить тщательные и подробные эскизы, кое-какие из которых у меня сохранились. В качестве материала взял куда более твердый линолеум. А еще одной дополнительной целью поставил для себя использование наиболее тонких - насколько это было возможно - штрихов. Тогда я не думал о том, получится ли потом такие гравюры напечатать (а как оказалось зря, ибо напечатались они намного хуже, чем предполагалось).

Вот он, главный герой - кот учёный, а если конкретнее, то мой кот Рыжик, обучавшийся вместе со мной всему-всему:

А вот еще он, не менее поэтический (хотя краски оказалось слишком много, она попросту забила маленькие тонкие отверстия гравюры, и они не пропечатались):

Возможно, если попытаться напечатать еще раз, но уже ложкой, результат будет лучше. Наверное, когда-нибудь все-таки попробую это сделать.

Впрочем, некоторые получились относительно неплохо:

Еще эскизы:

Обратите внимание на оттиск, сделанный голубым (справа внизу), сделан он был мной дома с помощью ложки и простой гуаши из баночки. Услышал, что можно ведь печатать и акварелью, и решил попробовать. Именно акварелью - не получилось. Если слишком много воды - изображение смешивается до цветного пятна. Да и с гуашью получилось не очень-то - краска очень быстро высыхала, поэтому не все части гравюры пропечатались. Весьма непростое и не особенно приятное занятие, должен вам сказать! Хотя, может быть, это вопрос привычки и навыка.

Вот и последний учёный кот, которого я закончил как раз перед началом своей студенческой жизни, получился он, к сожалению, весьма и весьма смазанным:

Да, именно эта гравюра на тот момент стала последней - последней законченной. Но была запланирована еще одна, и мы ее уже видели, когда говорили о рисунках, посвященных моему Коту. Завершил работу над этой гравюрой я через несколько лет, хотя завершать нужно было только части фона. Как бы то ни было, именно этой работой я и завершу свой рассказ сегодня.

- И это всё? - спросить пытливый читатель.

- Да, пожалуй что всё, что касается моих детских рисунков.

- А как же упомянутый выше рисунок витража, который мы так и не увидели? Да и наверняка еще много работ просто не вошли в эти короткие двадцать один пост!

- Именно так. Витражам, я думаю, стоит посвятить отдельный разговор, так как работать в этой технике мне интересно и радостно и сегодня. Что касается невошедших детских рисунков - думаю, будет еще пара постов с неиспользованными в основном повествовании работами, правда, без сопровождающего подробного текста. Что-то вроде "Отвергнутых" Дона Хертцфельдта. После чего, думаю, никто не будет против, если перейду к материалам о своих педагогах. Ну, а стоит ли посвящать отдельные посты каким-то своим более поздним и сознательным работам (с 2006 года) - откровенно говоря, пока не знаю. Допускаю, что это вряд ли кому-то будет интересно (даже мне). В любом случае, даст бог, увидим.

Будьте здоровы!

Ваш Д.К.