Деревья росли из одного корня. Они росли в простом и понятном мире, в котором следовало искать влагу, медленно прорастать сквозь комья земли и камни. Сначала они были одним целым, но где то далеко лопнула скала и оттуда прорвался ручей. Ручей прогрохотал по валунам и побежал по равнине, рассекая её будто ножом. С того момента, как ручей разъял единородный стебель, деревья дальше росли каждое – самостоятельно.
С тех пор у каждого из деревьев была своя жизнь. Каждое восприняло только одну из сторон былого единства. Правая половина разбухла и ринулась к небу. Она старательно выращивала листья. Когда наступило время зрелости – дерево налилось плодами, в которые оно нещадно вытаскивало из земли соки и сладость. Ветви его были покаты и вольно шелестели листвой, плоды лопались от спелости и искрили сладкой мякотью на солнце. Под его сенью поднялась трава, мягко пришёптывая под тёплым ветром…
Вторая половина, левая, решило укрепиться как следует и оборониться от всего, что могло бы угрожать ему. Оно обросло узловатой корой, листья были на нём редкостью, вместо них дерево обвешалось кривыми колючками. Оно распласталось по земле, прочно вцепившись в неё корнями так, чтоб ни ветер, ни буря не смогли выдернуть его из родного гнезда. Дерево очень экономно расходовало влагу и соли земли, для того, чтобы хватило подольше. Его корни пронзали всякое чужое семя, чтоб ни капли драгоценного запаса не досталось никаким чужакам. Ветви его почти не давали тени, поэтому трава подле него не росла вообще.
Когда пришёл садовник, которого давно беспокоило, что год от года всё мелеет и мелеет ручей, он сразу понял, что вода иссякает из-за того, что её без меры пьют два дерева, растущих по обеим сторонам потока. Это были чужие деревья, не из его сада, которые он не сажал. Он осмотрел их, попробовал плоды с того, что зеленело, сплюнул кисловатую мякоть дички на землю, поморщился и отправился за топором.
Начал он с того, которое безобразно тянуло колючие, искривлённые ветви в сторону гор. Оно показалось ему наиболее трудным, а он всегда предпочитал начинать с самого трудного дела.
Когда он закончит с омерзительной колючкой, можно будет приступать к мягкой древесине второго ствола.
И тогда его сад перестанет испытывать нужду в воде...
+++
+++
Это какая-то притча??
В общем да, притча
Деревья росли из одного корня. Они росли в простом и понятном мире, в котором следовало искать влагу, медленно прорастать сквозь комья земли и камни. Сначала они были одним целым, но где то далеко лопнула скала и оттуда прорвался ручей. Ручей прогрохотал по валунам и побежал по равнине, рассекая её будто ножом. С того момента, как ручей разъял единородный стебель, деревья дальше росли каждое – самостоятельно.
С тех пор у каждого из деревьев была своя жизнь. Каждое восприняло только одну из сторон былого единства. Правая половина разбухла и ринулась к небу. Она старательно выращивала листья. Когда наступило время зрелости – дерево налилось плодами, в которые оно нещадно вытаскивало из земли соки и сладость. Ветви его были покаты и вольно шелестели листвой, плоды лопались от спелости и искрили сладкой мякотью на солнце. Под его сенью поднялась трава, мягко пришёптывая под тёплым ветром…
Вторая половина, левая, решило укрепиться как следует и оборониться от всего, что могло бы угрожать ему. Оно обросло узловатой корой, листья были на нём редкостью, вместо них дерево обвешалось кривыми колючками. Оно распласталось по земле, прочно вцепившись в неё корнями так, чтоб ни ветер, ни буря не смогли выдернуть его из родного гнезда. Дерево очень экономно расходовало влагу и соли земли, для того, чтобы хватило подольше. Его корни пронзали всякое чужое семя, чтоб ни капли драгоценного запаса не досталось никаким чужакам. Ветви его почти не давали тени, поэтому трава подле него не росла вообще.
Когда пришёл садовник, которого давно беспокоило, что год от года всё мелеет и мелеет ручей, он сразу понял, что вода иссякает из-за того, что её без меры пьют два дерева, растущих по обеим сторонам потока. Это были чужие деревья, не из его сада, которые он не сажал. Он осмотрел их, попробовал плоды с того, что зеленело, сплюнул кисловатую мякоть дички на землю, поморщился и отправился за топором.
Начал он с того, которое безобразно тянуло колючие, искривлённые ветви в сторону гор. Оно показалось ему наиболее трудным, а он всегда предпочитал начинать с самого трудного дела.
Когда он закончит с омерзительной колючкой, можно будет приступать к мягкой древесине второго ствола.
И тогда его сад перестанет испытывать нужду в воде...
Вовсе нет. Мораль в том, что некоторые полагают себя центром вселенной. Но жизнь справедлива, а справедливость жестока.
Хмм....Вы ещё больше всё запутали. Пожалуй, мне не постичь сию мораль... :)
Ничего страшного. Потом, как-нибудь, поймёте.