– Енто не живность, – проскрипел старушечий голос. – Енто дармоеды… В двух шагах от Лишнева стояла бабка в мужском пальто, на голове у неё поверх платка косо сидела шапка, напоминающая помятое ведро. «Мысли читает! – изумился Лишнев. – Наверное, ясновидящая». – Кыш, пиявки! – закричала на птиц бабка. – Никак не нажрётися! Птицы пропали из виду. На их месте подлизывала бурую жижу корова. Её шкура раздувалась и опадала, прилипая к рёбрам. Бабка теперь ругала корову: – Куды табе, тварь костлявую, вынесло? Плохо ль табе, шкуре дырявай, под компостом ляжать? Корова испуганно пятилась от старухи, моргала воспалёнными глазами, вздыхала, как женщина, и поскуливала, как собака. Бабка топнула ногой и гаркнула оглушительно: – Паашла отседа! Корова исчезла. Бабка вдруг улыбнулась, кокетливо поправила головной убор, но фетровое ведро лишь переменило направление крена. Спросила: – Михайлушка, ты куды шёл?