Часть вторая.  ВОЛКОВ.

Отрывок из легендаы о юности иллюстратора последних лет Союза "ОБЛАКА БЕЗВОДНЫЕ"

ГРУППИРОВКА

Орск. 1981.
Лёня сжигает за сараями слабые рисунки. Чтобы никто из потомков не посмеялся, как плохо рисовал Журавлёв в тринадцать лет. По гололёду подкатывает запыхавшийся Бернадский. Гаркает носоглоткой, сглатывая соплю. В костёр летит последняя акварель.
– Мне бы подарил, Ирод!
Пламя поедает лист. Жека сморкается в сторону.
– Чего хотел-то. Это. Серж Волков-старший зовёт.
Лёня удивляется.
– А не надо школу прогуливать. Вчера классная мелкого Волкова заставляла дежурить. По списку ты значился. Как он орал: «Вот пусть Журавль и моет полы!» Нож в ляжку географичке всадил. Придурок! Малолетка светит.
– Совсем он рехнулся?
– Так Волков-старший учит не пропускать оскорблений. А Наталья Борисовна при всем классе его опустила. По блатным законам обязана или обосновать, или ответ держать. Иначе – прощай «шишка» класса.
– Серж в подвале или на голубятне?
– В подвале. Подожди, вместе пойдём. Не ссы, пацаны говорят, у него удар слабенький. Лупит только часто. Этим и берёт, сволочь. Вес-то лёгкий. А у тебя вон какие кулачищи. Да и я навалюсь если что...
Как сказал бы сэр Вальтер Скотт: «В груди Бернадского билось храброе сердце».
Братья Волковы – дети алкоголиков, оба пробивают путь в блатном мире. Младший держит «шишку» в классе. Старший отсидел три года за драку, собирает кодлу.
Низкий потолок подвала заставляет Журавлёва согнуться буквой «Гэ». Осенью в военкомате мерили рост - метр восемьдесят семь.
«Если так будешь расти, двойная пайка светит», – шутил врач.
Тусклая лампочка… Пахнет кошачьими саками и клеем «Момент».
– А, пришёл!
Журавлёв различает три фигуры на диване.
Волков-старший велит садиться рядом, оттолкнув парнишку слева. Тот перемещается на корточки. Хихикает.
– Толстый, тебе чего? – Волков замечает Бернадского.
– Я с Лёней.
– Заступник что-ль?
Тот, что на корточках, закатывается от смеха. Диван хорошо пружинит. Попрыгать бы детворе. Серж дышит в лицо смесью никотина с мятным леденцом.
– Лёнь, слышал, ты рисовать умеешь? Хочу церковь трехглавую набить на груди.
– Могу сделать эскиз. Но татуировки никогда не бил.
– Надо учиться. Знаешь, как на зоне пригодится.
– В «Огоньке» фотографию напечатали – храм Христа Спасителя до того, как снесли.
– Главное, чтобы трехглавый. Я ведь три года зону топтал.
– Ну да, с фронтального вида как раз три купола получаются и три апсиды…
Ржут. Бернадский с ними заодно.
– Ну, понял, да – три купола. А- ха-ха-ха! Апсиды!
Журавлёв встаёт.
– Перо ему в ливер, а не в художники, – раздаётся сонный голос, справа от Сержа.
Журавлёв приглядывается. Чёлка прикрывает лицо спящей девицы. Укороченная юбка свидетельствует об одном из достоинств этого существа – хорошеньких ножках.
– Оставь! И учитесь, как надо лететь, когда Серж зовет.
Во дворе идёт снег. Наверное, зародившись где-нибудь над Гренландией, он летел себе, летел… и просыпался на двор моего счастливого детства и опасного отрочества.

ПИСЬМО

Ульяновск. 1983 год.

Отец получает квартиру в Ульяновске. Девятиэтажка стоит на отшибе мироздания обдуваемая ветрами. До художественного училища час добираться на автобусе. Отрезан от однокурсников. Родители целыми днями на работе. Это два плюса. Третий – дружба с преподавателем литературы, соседкой по лестничной площадке, Ольгой Игоревной Строобрядцевой. Говоря языком сэра Вальтера Скотта: «Это было существо лет двадцати семи, полное женского обаяния и юного задора».

Ольга предоставляет в его распоряжение домашнюю библиотеку. Лишь спрашивает: «Аккуратен ли?»
Журавлёв обворачивает книгу ватманом. Устанавливает на подставку.
Заглядывает Ольга. Словно забыла, чего хотела сказать. Лёня умышлено не замечает, двумя пальцами переворачивает страницу. Она исчезает и через пару минут снова появляется: вспомнила!  Хочет подарить юному соседу книгу, но не решила какую. Биографию Валентина Серова? Или шпионский детектив «Ошибка резидента»? Выбирает Серова.

– А, – говорит, –так и знала.

Рассказывает, как знаменитый художник рисовал ее портрет углем, когда жила с ним по соседству.

Журавлёв предлагает и ему позировать. Рисует в образе леди Равенны.
После обеда проверяет потовый ящик. Повестка. Военкомат приглашает на спартакиаду. Надо хорошенько запомниться военкому. Если служить, то в элитном подразделении. Повезёт, так в Афганистане. Представляет, как в программе «Время» вручают орден.
Письмо от Бернадского. Вскрывает на ходу.
«Лёня, привет! Как сам-то? Я – ничего. А вот Волков-младший повесился на малолетке…»
 

НАРУЖКА

Москва. 1989.
Если, выйдя из подъезда на вашем пути встретится чинящий автомобиль мужчина, бабуля с собачкой, алкаш на скамейке и влюбленная парочка, то, скорее всего, за вами установлено наблюдение. Классическое звено агентов наружки.
Сегодня на Тверском бульваре Журавлёв пишет этюд маслом. Хорошо обозреваем ресторан «Пушкин». Чтобы лучше запомнить лицо человека, который должен выйти из этого ресторана, Леонид разобрал его по учебнику «Идентификация личности». Теперь, когда тот выйдет, необходимо уронить кисть и неспешна поднять.
– Покайтесь, ибо приблизилось Царство Небесное!
По бульварному кольцу проповедует блаженный с белыми лишаями на загорелом лице. Встает перед Журавлёвым, загородив обзор ресторана.
Приказ покинуть объект.
…
– Сергей Семёнович Волков, 1961 года рождения, судим по статье 112 УК РФ, умышленное причинение средней тяжести вреда здоровью, три года мордовской колонии, прописан – город Орск, улица Пржевальского … – Сообщает Брусникин, – Это ведь твой сосед, Лёнь.
– Серж даже вербовал меня в свою кодлу, – усмехается Журавлёв. - Интересно, на груди наколота трехглавая церковь?
– Твоя работа?
– Эскиз. Кто набивал, не знаю.
– Кащенко плачет по Сержу. Попробуй разговорить его. Вдруг, кроме призыва к покаянию, в его башке ещё что-то щёлкнет.
…
Волкова помыли, побрили, выдали спортивное трико с кедами без шнурков.
– Привет, Серж! – говорит Журавлёв, ожидая за столом. – Хотел сказать, моей вины нет, в смерти твоего брата. Так получилось. Присаживайся.
– Это безводные облака, носимые ветром, – бубнит блаженный, переминаясь с ноги на ногу, – звезды блуждающие, которым блюдется мрак тьмы на веки…
Потрескивает люминесцентная лампа.
- Покайтесь, ибо приблизилось Царство Небесное! – заводит свою пластинку Серж.